стр 70

обтекает лицо с потоком, и с треском ударяется мылом о стену, разлетаясь острыми деревянными осколочками.
Человечеки недовольно пререкаются.
Неровный тягучий голос произносит моё имя. Затем вновь и вновь.
Я смотрю на окно и вижу, как ржавый, заброшенный экскаватор ловит в приподнятый ковш воронкой заворачивающийся ветер. Но вовсе не моё это имя. Это скрип ржавых ковшовых сочленений. Ковш, не успевая забрать весь воздух, оттягивается назад.
«Скрип, скрип, скрип», – раздаётся ужасный скрип, и – бом: ковш падает вниз. Гремит колокол.
Почему-то знаю, что вода гасит звуки. Я бросаюсь с подтопленного мостика в красноватую полосу воды и вижу, замечаю далеко-далеко внизу любимые очертания. Я плыву, плыву до них, пока хватает воздуху…

– Папа! Папа! – истошно тормошит Антена Като.
Её кожа тоже подвергается атаке золотистого огня, но она не умеет сдаваться, учиться не было времени.
– Я расскажу тебе, что было дальше! Слышишь?!
Като перехватила духу:
– Они вышли ранним утром и побежали навстречу друг другу…
– И туман, – вторит ей Антен, – давал им укрытие под древними лапами елей. И роса с длинных трав одаривала их лучиками солнечного, едва просыпающегося лета. Они слились в объятьях на золотой поляне, средь павших, прогнивших стволов. Смежив ладони, они пошли землёй.
– За ними была погоня! – волнуется Като.
– Да, – подтверждает Антен. – Устали корабли ночные воды разделять грудями. Припали к берегу земли, не той, где отмели уходят вглубь болот. Здесь дикая стрела не пропоёт, поранив грудь под кожаной хламидой.
– Здесь зайцев хоровод! – подгадывает Като.
– Край сытый! – подтверждает Антен.
Ужас, мгновенье тому назад самоутверждавшийся в глазах Мари, неожиданно раскланялся в покорности.
– Вот воины, – подхватила Мари, и продолжила увереннее. – Их лёгкие кольчуги не знают впереди щита, служа защитою от ветра...
– Бросив вёсла, таятся под округлыми бортами, – продолжил Антен, наблюдая зеленоватый огонёк, верно, прилежно пережёвывающий их плоти. – Мечи сжимают левая и правая рука…
– Обоеруки, – твёрдо говорит Мари.
Она крепко, ладонями удерживает то, что ещё осталось от Като и Антена.