попустить тому и помочь ухватить себя за горло. И отдать всё, забыв вся. Пойти ей (подруге) навстречу, слепая! Дать возможность посмотреть на себя со стороны и позволить думать: «Пришло твоё время, пришло». Имей в виду, милочка: моя совесть стоит на страже моей жизни!...но я пошла ей на встречу, дорогой, пошла! В смысле – почитать интересную партию, понажимать кнопочки интуиции, пока растянут её (инструмент) аккордеон. Вот так я ему и скажу.
Мари неуверенно коснулась подушечкой указательного пальца родинки. Лицо дрогнуло и зарделось в острой полоске приоткрывающегося издали света (тонкая кожа весьма чувствительна к информативным уликам, столь недостающим памяти, прилаживающей факты из неограниченно подвластного умного пространства).
В ночном баре играла музыка. Люди танцевали. Наше присутствие было очень успешным. Бешеное количество брошенных безнадежных взглядов. Бешеное количество надёжно сброшенных калорий. Поначалу он показался мне очень солидным мужчиной, из тех, при достоинствах, что занимают хорошее положение в обществе, умеют талантливо готовить, любят детей и имеют ещё много, много плюсов. Мой принц. Он приехал за мной, в поисках надёжной женщины для семьи и брака. Он надеялся, что уже сброшены узы, что я свободна, и меня ничто не удерживает, не сковывают никакие оковы. Но...
В посольство к шести – стоять в длиннющей очереди. Цель этой очереди – внести пэймент в пятьдесят долларов и получить время собеседования. Возле метро позёмка делит снежную пыль на квадраты и перебрасывает их с руки на руку. На психику давит всё, что связано с пургой в тёмное время суток. Душа просто ёжится от этих уколистых приставаний и понурых, так привычных всегда и везде, стояний в очередях. Впрочем, всё пройдёт благополучно. И к десяти тридцати, в другой день – снова стоять в небольшой, но довольно весёлой компании на аппойнтмент на собеседование к одиннадцати. Очередь бодрится, и, как цезарей, встречает радостно выходящих, радостно улыбающихся, или затихает, делая выводы. Из посольства выходит женщина, на лице её – шок. Она уже была в Штатах, но вернулась обратно на периферию, куда-то в глубинку, навестить родственников. Я тогда ещё не могла разделять её состояния, не могла осознавать всю пропасть, поделившую жизнь этой женщины на два времени: до и после Америки.
– Ничего, – подбодрила я её, – в следующий раз вы обязательно получите визу.
Женщина неодобрительно мотнула головой и, не ответив ни слова, побрела по кольцу в направлении метро. Как через много лет выразилась одна моя знакомая, два года рвавшаяся из естественного дендрария – Калифорнии: «Зашла в Запорожье в обоссанный подъезд – и закричала нечеловеческим голосом». Мне бы тоже впору было кричать за себя, но незнакомая ситуация пока не пробудила во мне чувства опасности. И даже тогда, когда меня и следующих пять человек запустили в зал с окошками и многочисленными
Комментариев нет:
Отправить комментарий