стр 46

попросил: «Дай бутылочку». – Я, идиот, и рад был услужить богу. За что заплатил небольшим сроком, я, махровый трезвенник.
Алик отдышался.
– Помру, не дам напялить на себя бирку… Плоды демократии бывают горьки, прежде чем начнёшь их жрать. Порою они требуют жертв. Тогда жертвой должен был быть мой брат, ныне мой официальный анамнез.

– Послушай, Антен, есть шанс заработать, – в гараж ввалился мешок Димона.
«Прощаю тебе всё», – подумал про него Антен, клюя на удочку. – Говори.
Димон усмехнулся:
– Ты сколько в Америке? Два месяца? Пора зарабатывать.
– Ну?
– Окажи одну услугу...
– Окажу, – твёрдо сказал Антен.
– Мне твои услуги... – осадил его Димон. – У одного человека постоять за спиной.
– Хочешь булки кому раздвинуть? – шутливо насторожился Алик.
– Не пори ерунды, – поставил на место ситуацию Димон. – В казино за спиною постоять, для удачи.
– А ты чего? – спросил Антен. – Не?
– Я уже стоял, во-первых. Во-вторых, я не приношу удачи. Нужен свежий человек. Согласен?
– Согласен.

Ла Брэя, перекрестник Сансета, тоже умеет выписывать кольца, и тоже делает это вне административных рамок обоих Голливудов. Плюс он, желтушный, местами залит ярких бизнесов светом.
Дима лихо крутит баранку, вдавливая педальку газа. На удивление, но трафик иногда позволяет это сделать. Дима ворчит на жестокое время, необратимо переворачивающее с ног на голову реалии восьмидесятых, но обещает себе тройку-пятёрку спокойных лет. Немощное в Америке время и так засчитывает ему годы – три за один, но ему и этого мало. Он играет себя молодым. Его молодцеватые бредни в компании трёх попутчиков чирикают по ушам, нагнетая сюрреальные глюки: Димон, бальзаковские седины, Димон.
Надорванная пачка сигарет неприлично расползается под его надутыми пальцами, на панели.