Василий подхватывает жену и влечёт в дом.
– Давай, давай, ты сделай, – улыбается он. – Ты же знаешь, какой я чай завариваю. Я ваш чай не пью. Господа мужики, пошли вовнутрь – Варя мне сегодня такую оперу на DVD подарила.
– По существу, – не унимаюсь я. – В конце концов, все обрящили всё. Эти германцы, – меня вдруг пробило на смех, – приткнули до себя восточные земли и заставили-таки ковырять в них местных аборигенов. И это они отдали страшную дань детьми и внуками, оставив тех заложниками магических рудников. Круг замкнулся. Всё в мире заключается. Рубеж взят. Начинается другая эра.
Один конунг-бандит ограбил страну, – несёт меня река. – Другой заставил кровью выхаркать утерянное. Тот разодрал страну, тот заставит навострить совковые лопаты! Где укрыться народу, который и по сей день бурлит средневековою войною? Как защититься, если внутри каждого закон переломлен о бесчеловечное отношение к соседу? Прижатый к стенке не последним предательством самого себя, мельтеша киркой, каждый, каждый хорошо, до поросячьего визга узнает, какую работу заготовила ему история!
За сбелившейся с автомобильным стеклом щекой, из-под тёмного пояса субтропической ночи вылазит здоровенный, пятнистый мачете-месяц. Подрезая макушки деревьев, лениво он подчиняется ускоренному ночному маршруту.
«Ростовщик разбавленного света», – вертится-крутится в голове. «Покажи, свидетель верный, что нету там красоты городов, ни чистого воздуху – не положено!»
Луна притормозила своё движение. Поставила напоказ ровно срезанную восьмую и попятилась за гору. Ковыряя жёлтое пятно на окне, умиляюсь, пуская детскую слезу, укоряю: «Боишься, целлюлитная, карабкаться по кумполу».
ГЛАВА 9
– Не пыши на меня своим жаром, – возмущается Мари.
Пробегая большими пальцами ног по тягучей внутренней поверхности одеяла, пытаюсь унять ломоту в суставах. Ровненький, с некоторым количеством иммигрантов-веснушек, носик Мари трудится над испарением излишнего тепла. Ночь поборолась с соломой прямых волос, позавидовала жарко и ушла. Полжизни за дуновение сентябрьской прохлады.
– Я прочту стихотворение, – гундит мой спящий голос.
Носик никак не реагирует.
Как забилась дева в черноте ночей,
В отраженьях в мокрых стёклах
Тусклых фонарей.
Комментариев нет:
Отправить комментарий