Сто первый фривей на всём протяжении от Окланда до Санта Барбары разделяется надвое: то красно-малиново-белыми кустами-цветами, то кактусами-пальмами.
Овальные жёлтые тельца зёрнышек, неуклюже сдвигаясь, восполняют освободившиеся по мере склёвывания птицами места на балкончиках кормушки, подвешенной перед окном светлой и удобной комнаты-квартиры Ольги в пансионе.
Несколько супер-корпусов пансиона, соединённые игровыми комнатами и бассейнами, укутываются зеленью высоких древ и дремлют среди студенческих общежитий и билдинг-аппартментов. Жизнь в Санта Барбаре – мечта поэта. В черте города фривей здорово заужается, движение замедляется, растёт число отводов-рукавов для того, чтоб в один из них слить наш весёлый пионерский трак-отряд.
Като, перезанимавшись в дороге всем, от просмотра кино до заурядной драчки с родителями, предлагает сыграть в города. Белые зубы Мари заблестели: пресловутый Сыктывкар – это из другой оперы. Като не знает ту жизнь – от неё она оберегается.
Неспешной волной трафика выплёскиваемся с фривея, переворачиваемся в сторону океана, проносимся несколько миль пустым дорожным полотном и сбрасываем скорость перед петлистой дорогой, извилистой, как зигзаги от гоночных картов. Изрядно повертевшись меж многочисленных пешеходных переходов с одетыми в спортивные костюмы группами студентов и дорожных указателей, выезжаем на прямую.
Слева – цветы, зелень, здания, редкие инвалидные коляски. Справа – на глубину птичьего падения пикирует в широкую песчаную реку длинная пропасть, раскачиваясь вдали синими горами, пожирающими полнеба. Слева – огромная плаза супермаркетов, бутиков, кинотеатр и рынок посредине. Справа – Като не удерживается:
– Ха!.. Ха-ха!.. Ха-ха-ха!!!
За экспонар такого количества велосипедов, выставленных на одной площадке, надобно собирать деньги.
– Глаза глядят, – констатирует Мари, – рассудок не воспринимает. Сколько их здесь? Пять, десять тысяч?
– Это как? – в свою очередь, звучит мой вопрос. – На привязи они, что ли?
Есть вещи, которых совок, без вековой общинной прививки, умом не в силах воспринять. Единственное, что я не устану проклинать – восславленный коммунистами коммунизм.
Трудно сказать, кто кому больше нужен: пожилая ли, ни в чём не нуждающаяся Ольга, шестьдесят лет назад иммигрировавшая из послевоенной страдающей Венгрии, или мы, наша Като, воспитываемая на некоторых устоях покинутой страны, в частности – на любви к бабушке. И, ясное дело, всегда было так – «русак» обделён по определению, по рождению, по судьбе. Но нельзя складывать лапки, нельзя переставать барахтаться.
Мы паркуем трак на гостевой плэйс автостоянки пансиона, переполненный автомобилями постояльцев. Нажимаем на кнопочку лифта. Поднимаемся на первый этаж
Комментариев нет:
Отправить комментарий