стр 32

– Я уже съела одно яйцо напополам с ножиком,– защищается Като.
– Ешь другую половину, – неумоляется Мари. – Сегодня тебе предстоит трудный бой.

После завтрака есть несколько драгоценных минут, среди которых можно затеряться. Пытаюсь полистать телевизор:
– Мари, на триста-каком канале русское телевидение?
– Мы не имеем времени для просмотра сегодня. Проследи, чтоб ребёнок надела кроссовки для тенниса, а не для бега.
Правда. Чего ради я прокололся на телевизоре, если все программы имеются в Интернете?
– Като, ты какие кроссовки надела? – спрашиваю.
– Для тенниса, для тенниса, – огрызается Като.
– Ты намазалась кремом? – кричит из кухни Мари, заправляя посуду в дишвошер.
– Ща! – кричит обратно Като.
– Включи кондиционер, – просит жена.
Включаю. Будет шуметь весь день – теплая воздушная волна неумолимо вытесняет утреннюю прохладу из сквозняка.
– Като!– говорит Мари. – Мажься кремом как следует, чтоб сегодня мне не сгорела.
– О’кей.
– Иди, выводи трак из-за вэна, – скомандовала Мари. – А то опоздаем.
– Поедем улицами или через фривей? – спрашиваю.
Мне это нужно для того, чтобы рассчитать время до минут.
– По фривею.
Спускаюсь на стоянку возле дома. Като не любит опаздывать. Несмотря на свой возраст, Като реально строга к себе и остальным. Ещё она не любит выслушивать наставления, не терпит разносы, и, как все америкашечки, лелеет собственное эго.

Многорядные скоростные дороги пронизают насквозь весь Большой Лос-Анжелес. Скорости приличные, виражи крутые. Именно на фривее я нашёл-таки отгадку тому, почему всё же по TV без устали вжикают эти бесконечные Формулы и Дайтоны. Чтоб, в конечном итоге, любая кухарка могла легко рулить свой здоровенный трак. Причём на большой скорости и двумя пальцами. Сама гонка по фривею, порою, представляется своеобразной Дайтоной. В ночной игре ли сотен красных огоньков, или в утреннем стаде